У меня были свои антропологические изыскания: неделями я просматривала старые фильмы и архивные фотографии со сфинксом, размышляла над ее профилем и разрезом глаз, фигурой, походкой, жестами и интонацией (когда фильм не был немым) с единственной целью — уяснить, где прячется загадка. Роковая ли была Грета? Определенно. Причем именно в масштабе миллионов. Она зомбировала их своей таинственностью. Но бывают и экземпляры, которые способны перевернуть только одну конкретную судьбу. Вообще, степень влияния — это, наверное, главный показатель роковой женщины. На кого и на что она способна произвести эффект? Какой силы и какого заряда? Какими будут последствия?

В 1963 году в Великобритании в отставку ушел кабинет премьер-министра Гарольда Макмиллана. Виной тому стала прекрасная танцовщица Кристин Килер. Воспользовавшись связями с художником, поставлявшим красоток богатым пожилым джентльменам, она не остановилась на одном любовнике и выбрала сразу двоих: Джона Профьюмо, военного министра тогдашнего правительства, и — как же здесь без русского следа — капитана Евгения Иванова, военно-морского атташе Советского Союза в Лондоне. Стоит ли говорить, какой силы был скандал. Газеты кричали о том, что Килер спала сразу в двух спальнях, получая секреты от Профьюмо и потом выбалтывая их Иванову.

А вот совсем свежий скандал, уже по ту сторону океана. 14 марта 2008 года американская газета New York Post поместила на первую полосу «самую знаменитую шлюху Америки». Губернатор штата Нью-Йорк, которого прочили кандидатом в президенты США, почти всемогущий Элиот Спитцер ушел в отставку из-за миниатюрной брюнетки, элитной проститутки Эшли Дюпре, той самой красотки с передовицы New York Post. Примечательно, что удар был для губернатора именно что роковым: в 2005 году, будучи еще генеральным прокурором штата, он закрыл агентство, в котором тогда работала девица.

Многие склонны приписывать «рок» как качественную составляющую личности тем счастливицам, кого природа одарила ярким сочетанием красоты и ума. Но тогда у нас в стране, не побоюсь утверждать, каждая третья вступала бы с роком в профессиональные отношения. Да и не верится, что та же Дюпре долгие годы вынашивала детальный план мести прокурору, который лишил ее работы.

Пропорция «красота — ум» на то и пропорция, чтобы меняться. Не очень красивая Сонька Золотая Ручка, учинившая невероятное количество грабежей по всему белу свету, брала умом: говорила на пяти языках, прекрасно знала светские манеры, из-за чего и слыла «аристократкой» среди уголовных. Кличку свою она носила как герцогский титул, а в любовниках имела только королей преступного мира. Больше всего мне импонирует то, как грамотно использовала девушка свои дары природы. Был даже пиар — о первом суде над Сонькой трубили все тогдашние российские газеты. Соня провела в тюрьме всего пару дней, но так очаровала надзирателей, что один из них устроил ей побег. И даже после того, как «предпринимательница» обокрала своего же адвоката, тот все равно продолжал ее защищать. Такая была женщина.

На роль сегодняшней Гарбо в обществе могла бы пробоваться Шэрон Стоун (у нее и красота, и ум). Но сфинксом Шэрон вряд ли можно назвать: несмотря на неоспоримые внешние данные и эйнштейновский IQ, статистика разводов по всему миру после выхода «Основного инстинкта» не особо изменилась.

Куда реальнее история моей бывшей соседки Ксении, к которой толпами сбегались мужчины, превращая лестничную клетку в гербарий на месяцы вперед. Некоторые ночевали под домом в автомобилях. Пятилетний мальчик Костя, обитавший в квартире напротив, в лифте постоянно ставил всех в неудобное положение вопросами: «А сегодня в квартире тети Ксени опять кто-то умер?» — «Почему умер, детка?» — «А снова столько цветочков нанесли». Нет, детка, никто не умер. Просто Ксения, стройная брюнетка с роскошной копной ниже плеч, даже зимой всякой обувке предпочитает шпильки и как-то так по-особенному смотрит на мужчин, что у них пропадает воля и они, как в мечте Тоси в фильме «Девчата», «укладываются в штабеля», успев предварительно купить цветы в киоске.

Все женихи и мужья, а также преданные поклонники знаменитой петербургской красавицы Авроры Шернваль были гораздо несчастнее ухажеров Ксении: они погибали в прямом смысле слова — кого саблями изрубят, кого сразит странный недуг. Вот и не верь тому, что роковые женщины — это те, рядом с которыми происходят большие несчастья, в основном мужские смерти. Знаменитый слоган фильма Femme Fatale «Nothing is more desirable or more deadly than a woman with a secret» («Нет ничего более желанного или смертельно опасного, чем женщина, у которой есть тайна») только подтверждает истину. Хотя там и без слогана достаточно смертей, секса, интриг и секретов.

К року в обществе (так и хочется сказать — в народе) отношение странное, скорее более негативное, чем положительное. Но тем не менее его в свою жизнь охотно впускают. Ксению, насколько я помню, тоже не все любили, но знакомым хвастались, мол, какая чертовка-ведьма в нашем подъезде проживает!

Роковые женщины всегда становились прекрасным катализатором большой литературы. Настасья Филипповна Достоевского — идеальный образец femme fatale. Гордая красавица с оскорбленным сердцем в два счета закручивает до предела психологическую драму вокруг своей пышной юбки. Кстати, у Федора Михайловича роковая красотка вихрем проносится по сюжету не только в «Идиоте». Грушенька, про которую в романе «Братья Карамазовы» словами Мити сказано: «Это царица всех инфернальниц, каких можно только вообразить на свете!» — так повлияла на американское сознание, что одно время это странное русское имя было в большом почете у них за океаном.

Марина, роскошная рыжеволосая женщина сорока с лишним, меняла работу за последние десять лет около двадцати раз. Если посчитать, так она больше шести месяцев на одном месте не задерживалась. Причина и смешна, и удивительна одновременно: любой начальник-мужчина или его заместитель влюбляется в нее окончательно и бесповоротно. И дальше как по сценарию: нормальная работа останавливается, а то и бизнесу конец. Может, виноват этот ведьминский цвет волос? Или четвертый размер груди? Да, у Марины огромные зеленые глаза, но бывают и повыразительнее. Одевается она скромно. Но надо же — с ума сходят все без исключения. Подруги ласково прозвали Марину «котик-наркотик». Этот котик вынужден отключать телефон на собственный день рождения, а также на Восьмое марта и еще пару дат: из-за шквала звонков батареи хватит на час максимум, а проводить праздники у розетки смешно.

Как вообще эти роковые женщины генерируются в социуме? Вот милая история: москвичке Даше восемнадцать лет, вес килограммов под девяносто, фигурой в Аниту Экберг из «Сладкой жизни» Феллини. Встречается одновременно с пятью мужчинами вдвое старше себя, все ревнуют, но готовы вымостить бриллиантами дорожку до автомобиля. Ждать ли нам лет через семь появления зрелого аналога знаменитой шведки с фантастическим, осмысленно развратным взглядом или все законсервируется на стадии детских капризов?

Я твердо уверена: свою роковую сущность невозможно не осознавать, только тогда она подлинна. Гарбо прекрасно знала, что по ней сходят с ума. И ей нравилось доводить миллионы своих «жертв». Когда же приходит ощущение собственного женского всемогущества? В наши дни это может быть и момент, когда на корпоратив красивая женщина надевает костюм Нейтири из «Аватара». Реальный пример, между прочим.

Многие сетуют на то, что все роковые красотки — очень холодные дамы. Ну да, назвать Грету теплой даже язык не повернется. Но от леди Риты Хейворт, которая в фильме «Джильда» зажигает пожары на каждом миллиметре экрана своей эротичной черной перчаткой, змеей скользящей с беззащитного чувственного локотка, холодом не веет.

Конечно, для такой женщины весь мир — театр. Она способна и летние туфли зимой надеть ради идеи, и пять семей кряду расколотить, и закрутить в преклонном возрасте роман с молодым президентом (последнее все чаще приписывают покойному эталону роковых женщин — Марлен Дитрих).

Мне точно далеко до Дитрих, но летом один безумно красивый италь­янский мальчик, потомок древнего дворянского рода, потерял из-за меня свой новенький BMW. Три часа герой не мог вспомнить, где оставил свое авто. Сконфуженно, тихо и мило он произнес: «В первый раз со мной такое, как будто ты меня заколдовала». Аmore fatale, право. А я в тот вечер ни о чем экстремально-таинственном не заговаривала, была не в лучшем платье и с начинающимся бронхитом, отягощенным насморком. Если принять все это во внимание, то можно ли говорить о неком роковом соответствии моменту? Или хотя бы о соответствии тому мужчине, для кого ты воплощаешь рок, а значит, перемены?

Про то, что обстоятельства всегда очень важны, есть еще один пример. В доме моей белорусской бабушки жила настоящая Королева бензоколонки. Она действительно владела заправкой (что в девяностые означало почти что владеть миром), ходила в черной блестящей коже, с блондинистым лошадиным хвостом. Казалось, для окружающих мужчин нет ничего прекраснее запаха бензина, который распространялся на пару метров везде, где появлялась хозяйка жидких углеводородов. Кстати, даже я своей детской памятью отловила момент фатально частой смены ее кавалеров.

Грамм рока (гены, фамильные проклятия, то самое платье, чулок, перчатка, красная помада, даже бронхит) может лечь в «суп» любой истории тем важным довеском, который или все украсит, или безнадежно испортит. Но это всего лишь грамм. В настоящей femme fatale рок займет не меньше половины чистого веса. Без каблуков.

Он воплощается в гениальности, эгоистичности, приверженности принципу захвата и в бесконечных противоречиях самой себе. И это проявляется даже в мелочах. Так, в 1957 году мадам Шанель на вечеринке в стиле Дикого Запада на одной ферме близ Далласа, где она оказалась по собственному желанию, сбрасывала под стол не понравившиеся ей острые бобы, которые потом благополучно прилипли к туфелькам сидевшей рядом Элизабет Арден. Эту историю миру поведал в книге Стэнли Маркус. Главе знаменитого фешенебельного магазина Neiman-Marcus довелось повидать на своем веку не один десяток роковых дам. Одна, по фамилии Брикар, компаньонка и координатор Кристиана Диора, могла бы развенчать до дилетантки саму Марию-Антуанетту. Когда Маркус спросил Брикар про ее любимого флориста, та ответила простенько, без тени иронии и сомнения: «Cartier».

В роковых женщинах нередко присутствует что-то мужское, крепкое. Даже их эротичность скорее больше опирается на мужскую хромосому. В любом случае роковая женщина — это универсальный архетип на все времена. Будет красота, будет ум, будет их то или иное колдовское сочетание, будут какие-то интересные обстоятельства — и будут свои Соньки, читающие надзирателям стихи на французском и обкрадывающие пол-Европы, и мисс Дюпре, из-за которых рушатся феноменальные политические карьеры. В конце концов, рок — это и есть женщина.

Фото: Lol Keegan; Fotobank/Getty Images